Монастырь на ворсменском озере

На небольшом островке Ворсменского озера, подъезжающих от Нижнего Новгорода к Ворсме встречает древний Свято-Троицкий Островоезерский монастырь. Прекрасный (восстановленный) архитектурный ансамбль XVII столетия.

Сегодня мало кто знает, что ансамбль выстроен выдающимся русским каменных дел подмастерьем, гордостью нашей отечественной культуры, крестьянином приволжского села Кадницы Павлом Сидоровичем Потехиным. Зодчий оставил заметный добрый след в истории России. Но известен лишь славным именем и великолепными, сохранившимися поныне в Москве (церковь Троицы в Останкине), Подмосковье (храмы сел Николо-Урюпина, 1668-1670, и Маркова, 1672-1680) и на Нижегородской земле уникальными архитектурными памятниками, отметившими расцвет художественного стиля XVII века — «узорочья», более всего отвечавшего эстетическим воззрениям русского народа своей непредсказуемостью форм, яркостью декоративно-художественного решения и оптимизмом, доказывающими высокий талант, неистощимую изобретательность и инженерное хитроумие русских мастеров.

Но скудны, крайне скудны наши знания об этом древнерусском мастере, казалось, прочно, чуть ли не навсегда, забыта и история строительства монастыря. Но памятники старины и творчество зодчего — нижегородца остаются законной гордостью нашей древней земли. О них следует знать и помнить каждому истинному патриоту. Наше же дело — по малым крупицам собрать по архивам страны все возможные документы, позволяющие воссоздать не только историю строительства ансамбля, но и его изначальный облик…
В 1640 году боярин Иван Борисович Черкасский занемог и уже готовился предстать перед Всевышним, поэтому его одолели благочестивые помыслы и желание уйти от бурных светских дел в тишь уединения своего родового монастыря. Для этого боярин указал перевести из Павлова-на-Оке на остров Ворсменского озера иноков во главе с иеромонахом Макарием, которые на средства И.Б. Черкасского и срубили здесь первую церковь, просторные кельи, трапезную палату и тыновую ограду. Правда боярин выздоровел и мысль об уходе от светской жизни оставил, но вотчинная обитель была создана, хотя и небольшая, всего с пятью шестью иноками.

В 1662 году вместо обветшавшей церкви в монастыре был срублен новый Троицкий храм с приделом. Но в храмозданной грамоте уже приписывалось, чтоб «главы на той церкви и на приделе были б не шатровые и олтари сделать круглые, тройные». После указа патриарха Никона 1652 года о запрещении шатрового храмового зодчества, как не отвечающего символике православия, стройные шатры над церквами уже практически не возводились, точнее, официально запрещались.
В 1682 году в Москве произошли важные события, отозвавшиеся затем и в судьбе далекого нижегородского монастырька. После смерти молодого царя Феодора Алексеевича царевна Софья подняла против 10-летнего Петра I и его ближайших родственников Нарышкиных на бунт московских стрельцов, и в результате села в качестве регентши на русский престол.
Гнев восставших обрушился и на новоизбранного (26 февраля 1682 года) боярина Михаила Яковлевича Черкасского, который сохранил жизнь только тем, что на период «гиля» укрылся в потайную подземную горенку своего кремлевского дворца, кстати, возведенного незадолго перед тем зодчим-нижегородцем П. С. Потехиным. Там-то, в глубоком подклетье боярин и дал зарок: если останется жив, отстроить Островоозёрский монастырь каменным, чтоб молитва за род Черкасских постоянно неслась с амвонов его храмов к Всевышнему. Правда, после казни Софьей » бунтовых заводчиков», отца и сына Хованских, и установившейся в столице тишины, боярин, было, забыл о своем обещании, но сама жизнь ему напомнила об этом…

Осенью 1687 года в Островоозерском монастыре произошел пожар. Под сильным напором ветра огонь в час – полтора спалил все немудрящие рубленые строения обители, оставив иноков – погорельцев на грядущие времена в одних келейных рясах. Монахов временно приютили ворсменцы, а игумен Яким сбрел в Москву, где и поведал М.Я.Черкасскому о постигшем горе, слёзно умоляя боярина не оставить в беде разорённую его родовую обитель. Так что напоминание о некогда данном М. Я. Черкасским обете пришло к нему в виде необходимости принятия срочного решения.
В строительном деле в России 17 столетия сложилась практика заключения подрядов артелями каменьщиков с заказчиками возле Казанского собора на Красной площади, выполнявшей тогда функцию как бы рынка рабочей силы. Здесь в присутствии площадных подьячих-послухов и был заключен 29 августа 1688 года между Павлом Сидоровичем Потехиным и управляющим нижегородской вотчинной конторой Черкасских договор на строительство каменных зданий Троицкого Островоозёрского монастыря: « Соборной церкви быть на подклетях, и ров и выбутка в ширину по два аршина, а в обрезе стены в полтора аршина, а с низких мест от берега к берегу с быками во всех строениях, или как в пристойност”, то есть “как метра и красота укажут”. Детальным образом были описаны габаритные размеры всех зданий и их важнейшие элементы архитектуры: форма кровель и крылец, размеры внутристенных всходов и гульбищ. При этом указывалось в качестве образцов брать уже существующие здания, элементы, архитектуры которых зодчему с мастерами-каменьщиками следовало повторить: “…и на церкви прикраска (общее декоративное убранство.) и окошка и меж окошек столбики и двери и рундуки (нижние площадки парадного всхода.) Делать как у Воскресенской решётки в Кадашове церковь”. (Московский храм Воскресения в Кадашах был построен зодчим С. Турчаниновым в 1687 году, сохранился до сих пор и остаётся видным памятником русского барокко 17 столетия).

В заключительной части подрядного договора П. С. Потехин приписал, что “вышеозначенные образы смотрел”. Далее же оговаривалось возведение вокруг монастыря ограды, а также размеры плат за работу: «На углах круглые башенки с шатриками небольшим да позадь монастыря, против алтарей зделать задние вороты в той же ограде с главою по пристойности, и сделать то все каменное дело на отделку в два лета или три смотря по товару. А рядился я, Павел, от того от всего каменного дела 430 рублев, да запасу муки аржаной 124 пуда…
А как учну ров копать, пришед к делу, и мне взять 50 рублев, а как рвы выбучу, и мне взять 50 рублев, а как кельи все отделаю и ограду у Святых ворот, и мне взять 50 рублев. А как колокольню всю отделаю, и мне взять еще 50рублев. А примусь делать соборную церковь и за ограду, и мне взять еще 50 рублев. А как алтари сомкну и окошки исподния и рундуки исподелаю, поставлю в равне с алтарными, и мне взять 50 рублев. А остальныя деньги брать, по делу смотря. А запас мне брать как понадобитца. Лес подвязной и кружальной, заступы и что понадобитца, все боярское, а каменщики и работники — все мои, Павловы, а к тому каменному делу притти мне в нынешнем же во 196(1688) году и делать то каменное дело самым добрым мастерством, а буде в том каменном деле в 10 лет учинитца какая поруха, починивать своими работниками и каменщики…»

Таким образом качество и долговечность строений обеспечивалось не только высоким мастерством и надежным словом зодчего, но и четко оговоренными обязательствами обеих сторон. Поставка же строительного материала: кирпича, извести, белого камня, связного железа, подвязного леса, поливной черепицы и изразцов, а также всего набора необходимого инструментария возлагалась на вотчинника, поэтому он тотчас приказал своему павловскому приказчику Афанасию Жохову наладить их производство или закупку на месте.
Старые каменные ломки (места выработки) были найдены в окрестностях Ворсмы, и потому от приказчика требовалось «описать, досмотря, в ямищах белаго камня, годитца ль в стенное строенье и в теску, и сколько ево чаять будет, и, выспрося каменщиков, что каких припасов в отделку надобно, сваи и буту, и тесу, и на подвязку какова лесу и иных статей, велеть поставить по нынешнему пути зимнему… а строить в лето церковь с трапезою и кельи и передняя стена с вороты и над вороты колоколница с церковью и ограда, что успеетца».
Именно эта выше описанная часть монастырского ансамбля, возведенная по сметной росписи и под непосредственным «смотрением» Павла Сидоровича Потехина, сохранилась до наших дней. Святые ворота со звонницей под стройным шатром в 1869 году зарисовал видный исследователь русской национальной культуры Л. В. Даль.